[gunfighter]

Название: Дареный «конь» и «чудище в пещере». (по 18-й главе МД)
Автор: gunfighter
Герои: Дик, Моро, «Сабатон»(анимализация).
Жанр: Нечто вроде аналитики-ассоциаций с иллюстрациями.
Рейтинг: Текст без рейтинга, иллюстрации от G до PG-13 с намеком на вероятную кровавую R в будущем.
Предупреждения: Пропп, сказочные персонажи и интроекты на вольном выпасе.
Саммари (Вместо вступления):
Моро в СМ и МД как будто собирает разные архетипические и сказочные сюжеты и ситуации, и по мере сил воплощая их в жизнь. Взять хотя бы собирательство костей по пещерам. Он и умереть ухитрился так, что зацепил сразу несколько интересных моментов: «дарение коня» и «чудище в пещере».

Comments

[gunfighter]

I. Дарение коня. [1.]
«Непослушного мальчика я могу съесть. Но если мальчик — герой, я могу подарить ему волшебного коня, меч, доспех…» (Аэша Ли о ведьмах, МД-18)

Конь.
Кода сказочный герой отправляется в путешествии, он нуждается в специальном волшебном средстве, чтобы попасть в другой мир или вернуться из него, потому что обычные для путешествий «на ту сторону» не годится. В частности, ему нужен особенный конь.

В своем исследовании Пропп выделил коня из ряда других животных-помощников и функционально уравнял его с ковром-самолетом, кораблем и другими средствами перемещения между мирами. Говоря об МД, хочется продлить этот список, включив туда же корабль космический.

В 18 главе «Мятежного дома» с Диком происходит то же, что и с героями сказок: на него неожиданно сваливается наследство. Передача очень непростого космического корабля от одного владельца другому похожа на получение сказочным героем особенного коня, способного привезти туда, куда обычным людям и животным хода нет.

Передать герою такого скакуна может Яга, однако Пропп предполагает, что эта функция могла быть приписана ей позже, а изначальный даритель был немного другим.
«…дарители дают тот же дар, что и яга: они дарят помощника — но уже не лесное животное, а коня, что затем задним числом приписывается и яге. <…> новые дарители имеют связь с царством смерти, с миром предков.»
В промежуточных вариантах Яга лишь указывает место, где в подвале (склепе) запертый и прикованный цепями конь ждет истинного владельца.
«Яга указывает на это совершенно точно: «Как нет у твоего батюшки доброго коня? — Есть добрый конь, заперт за тремя дверьми, третьи двери уж копытом пробивает…»

Если в «Сердце меча» проводником в иной мир был Моро, то в «Мятежном доме» эта роль в основном переходят к Аэше Ли, которая утраивает Дику еще одну «маленькую смерть» по принципу «снижаем уровень реализма, повышаем эффективность». Заодно, обе «яги» начинают не только гнобить героя, но и «одаривать».

Ли предлагает «шапку-невидимку» - синобное прикрытие - от которой Дик отказывается ради спасения друзей и, тем самым, вырывается из-под контроля «ведьмы».
Моро же переключается в режим «волшебного помощника», вместе с тем продолжая отыгрывать проекцию Тени в реальном мире.
Кроме того, заскучав от «хромых попыток господ Бессмертных» его убить, он, похоже, дополнительно берет на себя роль «темного отца» героя и, в соответствии со сказочными обязательствами, снабжает Дика средством для возвращения в нормальный и привычный мир. В подземелье-могиле он передает наследнику «коня» - «Сабатон», который выносит Дика из нижнего мира в срединный как символически (вклад в успех мятежа), так и буквально (Дик летит на «Сабатоне» в Империю).

Как и сказочный волшебный конь, часто дожидающийся истинного хозяина, в подземелье или в могиле, или являющийся на зов мертвеца, самое главное, наследство ждет Дика под землей, в пещере, куда тот вынужден пройти через лабиринт в поисках похищенного ребенка. Власть же над кораблем передается от владельца владельцу буквально запечатлением «от мозга к мозгу».

Пропп связывает мотив «замогильного коня» с обычаем хоронить человека с его имуществом, в том числе - лошадьми.

«…на смену яги приходит мертвый отец, который уже не в лесу, не в избушке, а из могилы дарит герою коня».
Чаще всего дарителем волшебного коня выступает умерший отец героя или предок-мужчина, который в сказке оказывается могущественнее живых родителей, потому что предки «находятся в ином мире, откуда идут все начала», что дает им особенную силу.
Иногда подобного рода дарение может происходить опосредовано, через получение наследства.

Пропп приводит эпизоды из сказок, где герой получает коня после того, как несколько ночей подряд сидит, не смыкая глаз, возле могилы отца, и на этих примерах восстанавливает утраченный смысл ночных бдений – совершение ритуалов упокоения на могиле, предотвращающих превращение умершего в нежить.
«…можно предположить, что и предложение отца ходить на его могилу должно обеспечить ему потусторонний покой.»

Даритель в МД сам стоит одной ногой в могиле. Это человек с памятью мертвеца, который, вдобавок, стремится умереть от руки Дика.
«— А что будет с тобой?/— Ты меня убьешь.» (МД-18)
В каком-то смысле это требование убить, даже не столько требование, сколько констатацию неизбежного можно проинтерпретировать как своеобразную просьбу об упокоении, которого ищут умершие отцы в сказках. (Если оставить за скобками суицидальные стремления Моро как таковые).

«— Не надо, — повторил раненый. — Я преступник вне закона. Так будет… лучше всего.» (МД - 18)

Своим бездействием Дик фактически выполняет требование Моро об «упокоении». И тут тянет предположить, что находясь на пределе физических и психических сил, он, в числе прочего, сдается на милость сказочного сюжета. Если можно так сказать, сваливается в поток, позволил ему унести себя, не в состоянии больше выгребать против течения.

О масти «Сабатона».
Сам «Сабатон» внешним видом и возможностями перекликается с мастью коней: он разумный, белый, при необходимости, надо полагать, плюется плазмой и сверхчастотными лучами, а так же умеет становиться невидимым, мимикрируя под окружающую среду.

Все разнообразие мастей «загробных коней» по Проппу сводится к двум основным цветам: белому (призрачному) и красному (огненному).
«…наличие в сказке белого, голубого коня и наличие его же в представлениях, связанных с загробным миром, заставляет видеть именно в этой форме наиболее архаическую форму коня, а остальные масти признать реалистическими деформациями…»
Так же Пропп связывает белый цвет с потусторонностью и невидимостью. «Белый цвет есть <…> цвет существ, потерявших телесность <…> Таким является и конь, и не случайно он иногда назван невидимым». Этот конь той же породы, что и «бледный конь» Апокалипсиса.

В то же время волшебный конь обладает и огненной природой, отождествляется с огнем: «…из ноздрей сыплются искры, из ушей валит огонь и дым и т. д.»
Пропп отмечает, что «когда появляется лошадь, роль огня [как посредника между мирами] переносится на лошадь.»

Еще интересный момент - связь волшебного коня со звездами и небом, а так же с водой. С небом космический корабль и Дик как пилот связаны по умолчанию, а с водой – один только Дик. Вода не только «щадит его…», но в определенные моменты (как, например, прорыв к глайдер порту) становится союзником.

Всадник.
«Всадник» «коня» тоже не остается неизменным. Роль посредника между двумя мирами может выполнять, не только мистическое животное, но и «огнедышащий» шаман. Он действует при помощи огня, часто использует в обрядах белую лошадиную шкуру и в числе вызываемых им духов, как правило, бывают лошади.
Инициация Дика скорее шаманская, чем просто воинская, и кажется не случайным, что в итоге домом ему становится «нижний мир», а он сам успешно сменяет Моро на посту «посредника», получив наследство волшебный корабль и ту самую «красную карту».

[gunfighter]

II. Чудище в пещере. [2.]

«— Сиг… сига…, - он пошарил рукой по груди, юноша понял: расстегнул куртку, нашел во внутреннем кармане пачку…
Та уже насквозь промокла от крови.
Юноша пошарил у себя за пазухой, достал свои. Раненый кивнул, улыбнулся. Юноша достал сигарету, раскурил, вставил раненому в зубы. Тот затянулся, поморщился. Еще затянулся, выплюнул, зашелся кашлем. <…>
— Что за дрянь ты куришь, — пролепетал раненый. — Бросай немедленно.
Раскуренная сигарета подплыла красным и погасла. За каким-то из выдохов не последовало вдоха.» (МД-18)

Последняя сигарета (One Last Smoke) Моро тянет за собой целый состав ассоциаций уже как троп.
Однако есть еще один момент, связанный с обстоятельствами прикуривания. Жест Дика вполне укладывается в символическое «накорми врага», что наводит на мысль о чудище в пещере.

Опушка леса, лес, пещера.
Символдрама, или кататимно-имагинивная терапия (сновидения наяву) построена на том, что человеку предлагается в расслабленном состоянии отпустить на волю фантазию и совместно с терапевтом поработать с одной или несколькими темами (мотивами), анализируя возникающие образы и взаимодействуя с ними. Эта техника бывает эффективной при работе с психической травмой (насилие, абьюз, депривация, жестокое обращение.)

Набор мотивов, которые предлагаются для погружения и разбора стандартен, в частности туда входят мотивы «пещеры» и «опушки леса», которые могут частично дублировать друг друга, так как и лес и пещера символизируют бессознательное (которое так же может прикинуться морем, отверстием на болоте и много чем еще).

Человеку предлагается представить себе лес или пещеру, понаблюдать за ними какое-то время, или войти. В некоторых случаях можно предложить «пройти» через луг к лесу или по лесу к пещере, наблюдая за тем, что встречается на пути.

«Опушка леса» - один из наиболее «безопасных» вариантов: при работе с ним не происходит слишком глубокого погружения и тревога человека, проходящего терапию, снижается. Цель этого мотива – взаимодействие с образом значимого лица или символического существа, воплощающим бессознательные страхи или проблемы.[4.]

Все люди реагируют на образы, возникающие в воображении, по-разному. Некоторые гуляют по лесу спокойно и чувствуют себя там комфортно, но чаще приблизиться к лесу или пещере бывает непросто, не говоря о том, чтобы войти.

Вхождение в лес «может по своему значению быть эквивалентно проникновению в бессознательные сферы личности, сильно нагруженные конфликтным содержанием…», поэтому установить контакт проще, когда символические образы сами выходят «из леса на луг, в известной степени, из бессознательного на свет сознания». Но даже в этом случае человек может быть напуган встречей.

Мотив «пещеры» работает так же, но с более глубоким погружением. Пещера - символическая материнская утроба, проход к глубинным слоям бессознательного, и из нее тоже могут являться разные сущности. И если в работе с «опушкой» обитатели леса или пещеры сами выходят на свет, в пещеру, лес или отверстие на болоте иногда приходится лезть.

Если долгое время из пещеры или леса никто не выходит, это «может говорить о мощной защите и сопротивлении со стороны Сверх-Я». Появление обычных заурядных зверей, тоже может быть нагружено важными смыслами и символами, которые необходимо выяснить.
Чаще всего, из глубин выбираются теневые аспекты личности. [4.]

Как правило, реакция людей на появление этих фигур бывает довольно нервной. Выходящее на свет существо враждебно, ужасно, отвратительно. Оно вызывает желание бежать, или напасть первым, но оба варианта – не самое лучшее решение.

«В некоторых случаях пациенты склонны стремительно нападать на враждебный символический образ. В этом, естественно, заключается агрессия, направленная против них самих, точнее против затрагиваемой при этом части их собственного Я.»

Все образы находятся в одной голове и в одном сознании, чудовища – лишь пугающие субличности и интроекты, «отколовшиеся и подавленные части Я, которые стремятся к удовлетворению и интеграции». И взаимодействуя с ними, можно выяснить многое для себя и о себе.

Явившееся из глубин.
Интерпретируются эти образы по-разному. Они могут представлять реальных значимых людей и отношения с ними. «В условии невроза они [образы] могут оказаться недооцененными, непризнанными или появляться в искаженной форме, т. е. так, как они эмоционально переживались ребенком в детстве».
Или это могут быть воплощения бессознательных тенденций поведения, установок, желаний, которые человек отщепляет от своего реального поведения. «Часто пациенты воплощают в образах кусочек «непрожитой жизни»».
Важно, как человек описывает эти образы, какие чувства к ним испытывает и как эти образы настроены по отношению к нему.

У Дика из пещеры и во снах и наяву является Моро. С одной стороны это реальный, опасный и не слишком адекватный человек, который причинил и еще может причинить реальный вред самому Дику и его близким. С другой – это воплощение забытых воспоминаний из детства - воспоминаний об общении с темной родительской фигурой. В роли «чудища из пещеры» Моро отыгрывает как внутреннего синоби – теневую часть Дика, которую он не очень хочет признавать своей, а так и связанную с Тенью роль «темного отца»-людоеда.

Тут еще раз хочется вернуться к проблеме имен. Встречаясь с Моро на переговорах возле манора Нейгала, Дик фактически объявляет Моро безымянным. «У вас даже имя – ложь…»(СМ-13) и после тех переговоров до конца книги с Моро не разговаривает вообще.
Молчит он и при первой встрече в «Мятежном доме», монолог Лесана остается без ответа. Но в 18 главе Дик снова говорит с врагом, и, в конце концов, называет тем именем, которым Моро представился на «Паломнике».
Чудовище не только выходит на свет, но и получает четкое обозначение, превращаясь из пугающей неопределенности в нечто, с чем можно взаимодействовать. Что можно победить и подчинить. Назови свой страх, опиши его, и с ним уже можно что-то сделать.

Накорми чудище.
Для отщепленных теневых компонентов личности лучшим решением будет постепенная их интеграция, поэтому цель терапии в том, чтобы «вывести на свет сознания эти отщепленные и вытесненные пациентом тенденции, или, иными словами, символические образы. Занимаясь с ними, пациент принимает и признает их»

Этому способствуют две основные техники взаимодействия с чудовищами - «кормление и насыщение (перекармливание)» и «примирение и нежное объятие», которые берут своё начало в мифолого-психологическом анализе Юнга, и основаны на диалоге с символическими фигурами. [3.]
Задача терапевта - убедить человека подойти к чудовищу и кормить его до тех пор, пока оно не пресытится. В примечании переводчик уточняет, что Лёйнер сознательно не использует слово “кормить” в смысле “дать животному корм”, предпочитая другое слово - “кормить” в смысле “дать пищу”, “кормить ребенка грудью”.

Накормленный до отвала зверь перестает быть опасным, ведет себя приветливо и доброжелательно, к нему можно спокойно прикоснуться и погладить. Через какое-то время чудовище становится усталым, ложиться отдохнуть и, в конце концов, засыпает.

Примерно ту же картину можно увидеть в МД.
Ужасная теневая фигура выходит на контакт, встречается с Диком лицом к лицу, выбирается с ним из пещеры на свет и получает свою долю символического «корма». Правда, в этом конкретном случае угощение чудовищу как-то не слишком понравилось. Хотя «накормить до отвала», «накормить до рвоты» и «чтобы больше не хотелось» - в какой-то степени родственные вещи.

Так или иначе, чудовище «засыпает» и перестает быть опасным.
Зато опасным становится уже Дик. Есть подозрение-ощущение, что от трупа Моро на ноги поднимается внутренний синоби, ставший с эго единым целым и на время перехвативший контроль. Не зря «сволочь» все остальное время отмалчивается, предоставляя Дику, когда-то отказавшемуся пытать Моро даже ради жизненно важной информации, самому выбивать из офицеров Рива пароли к арсеналу.

А еще хочется думать, что общение с Моро в последних главах может оказаться для Дика терапевтичным в той или иной степени. В конце концов, он вспомнил забытое прошлое и смог удачно проиграть ситуацию заново, из роли спасителя; встретился лицом к лицу не только со своим страхом, но и Тенью как таковой и, похоже, признал ее «пакетом» со всеми заворотами из темного прошлого. А заодно, подозреваю, стравил агрессию/аутоагрессию символическим «убиением Моро на камеру» с последующим киданием моровской башкой. По крайней мере, если не высказал Моро «накипевшее», то накричал на него от души.

Литература.
1. Все цитаты в разделе по книге В. Я. Проппа «Исторические корни волшебной сказки» — Л. Изд-во ЛГУ, 1986
2. Все цитаты в разделе (если не указано другое) по книге Х. Лёйнера «Кататимное переживание образов». Введение в психотерапию с использованием техники сновидений наяву. Пер. с немецкого Я.Л.Обухов, издательство “Эйдос”. Москва, 1996
3. Юнг К. Г. "Либидо, его метаморфозы и символы"; Санкт-Петербург, 1994
4. Обухов Я.Л. Символдрама: Кататимно-имагинативная психотерапия детей и подростков. - М., “Эйдос” 1997.

[gunfighter]

Иллюстрации.

В качестве иллюстрации к первой части картинка.


В правой части – дарение волшебного коня по Проппу. Конь отвернулся и вывернулся, чтобы не дышать на Дика огнем. Хотя несгораемый Дик – это, в принципе, тоже хорошо.
В левой – практически то же самое с теми же действующими лицами. Точнее, общение с Моро в 18-й главе из серии «- Руки убрал.»

В качестве иллюстрации ко второй части тоже спонтанно вылезшее.
Примечания: слева на цепи – анимализированная версия «Сабатона».


Ну и очередная версия Дика Суны. Судя по прическе, предположительно откуда-то из середины МД, хоть и не слишком угловатый.


Замученная в процессе фотка.