В погоне за тенью-2. Темная сторона.

[gunfighter]

Название: В погоне за тенью-2. Темная сторона.
Автор: gunfighter
Герои: в основном Дик, Бет, Моро и "внутренний синоби".
Жанр: аналитика.
Рейтинг: PG-13
Предупреждение1: Продолжение старого текста.
Кое-где повторяюсь, потому что когда писала первую часть 14 глав МД уже были написаны. По-хорошему, надо бы свести обе части в один файл и почистить стыки, но пока пусть будет так.
Предупреждение 2: в тексте разбирается клоновая составляющая Моро.

@темы: Сидим, курим

Comments

[gunfighter]

«Он спустился в нору и нашел свою тень.
Женщина-луна сшила ее ему заново.
Но прежде, чем он смог выбраться назад,
ему пришлось повстречать <…> Смерть.»
(«В погоне за тенью/За пределами закона» фильм Л. Фергюссона.)

Каждый архетип амбивалентен, он проявляется как в позитивных и поддерживающих, так и в негативных и угрожающих образах и символах, и человеку (или герою сказки), идущим путем индивидуации, приходится сталкиваться с обеими сторонами явления и овладевать ими.

* * *
Встречи со внутренними архетипами и архетипами сказочного пути заканчиваются для Дика в «Сердце меча» столкновением с Тенью и встречей с проводником, которая выводит его из подземелья.
Казалось бы, индивидуация завершила основной круг, но есть кое-что, чего Дик сам о себе не знает. Без этого утраченного фрагмента целостность не может быть восстановлена, поэтому встреча в «ничьих катакомбах» с изуродованным мутантом-людоедом не получает полного завершения: Дик рефлекторно пытается уничтожить одно (не сказать, что уж совсем безобидное) воплощение Тени, и пытается заставить замолчать другое. Бежит от Тени во всех смыслах слова, но не опознает ее как свою.

Смутный непонятный и неприятный голос, раньше, только изредка подававший ехидные реплики, в «ничьих катакомбах» обозначает свое присутствие так, что Дик не может больше его игнорировать, но и не признает его частью себя, а моментально записывает в разряд демонических вторжений извне. Впрочем, как уже говорилось раньше, Тень – как раз уязвимое место для подобных вторжений.
Внутренний синоби становится не только собеседником, но и силой, способной спровоцировать на реальные действия в материальном мире вплоть до самоповреждений.
«Дик узнал, чьим голосом говорит демон. Скрипнув зубами, он закатил рукав на левой руке и нанес себе пять довольно глубоких порезов.»(СМ-19)
Похоже, что «сволочь» заодно обретает и некое визуальное воплощение, раз прячется по углам и в нее можно запустить внутренним ботинком. Да и сон о поисках ребенка снится Дику еще раньше, чем доходит до швыряний обувью.

Дик не может признать Тень, потому что не помнит очень важный кусок информации о событиях на Сунагиси, и его путешествие продолжается. В каком-то смысле тут действительно можно вспомнить ступенчатую инициацию из сказки про «безрукую девицу».
На новом этапе перед героем стоит вполне определенная задача. Он вынужден уйти на второй, теневой, круг индивидуации: погрузившись в подсознание еще глубже, снова встретится с субличностями, на этот раз с их неприглядной и подчас жуткой стороной.
Увидеть темные стороны архетипов и научиться с ними взаимодействовать, не теряя самоконтроля.

Интересно, что и во внешнем мире, Дик вынужден отправиться в путешествие по трем континентам (на четвертом он успел побывать в первой книге). Кочуя из города в город, юный имперец, раньше деливший картагосцев на четкие группы, погружается в глубины местного общества во всей его сложности, неоднородности и неоднозначности.
«…до сих пор видел дом Рива только «снизу» — из ясель для гемов, из Муравейника, из Салима. И, как во времена его прежней жизни, мир делился на «мы» и «они». <…>
И вот эта последняя граница треснула. Среди «них» была любимая Бет, среди «нас» оказалась богатая Рокс. Мир смешался. Его нужно было организовать заново.»(МД-3)

1. Встреча с маской или персоной.
Если в «Сердце меча» Дик только начинает отделять Персону от себя настоящего и еще не умет ею управлять, в «Мятежном доме» он, с помощью «внутреннего синоби» вполне сознательно показывает людям именно то лицо, которое хочет показать.

Он держит себя в руках и, не выдавая истинных чувств на встрече с Бессмертными, выслушивает обвинения синобстве, и рассуждения полковника Шерри о мотивах своих действий.
«Будь спокоен, даже холоден. Удиви. Рива любят удивляться. Брось вызов — Рива любят вызовы. Не подставляйся. И ни на что не рассчитывай…» (МД-5)

На празднике во дворце Сога Дик вполне справляется с ролью простого хакобия, не выходит за ее рамки даже когда влезает в скандал и бросает Нуарэ вызов, а потом устраивает на камеру показную истерику при аресте.
Выходя на поединок, он, при помощи внутреннего синоби, демонстрирует противнику «ужасного сверхценника». И не только ему – Ройе тоже был впечатлен.
«И это, кстати, потому что он не видит тебя», - сообщила внутренняя сволочь. – «Он видит в тебе только то, что сам себе вообразил: сначала жертвенного барашка, а теперь – чудовище. Ну-ка, добавим ему».(МД, гл.13)

Более того, ближе к финалу, Дик без сомнений и колебаний показывает офицерам Рива и Шнайдерам ту Персону, которая необходима в данный момент, чтобы добиться желаемого, и выглядит при этом настолько убедительно, что даже внешность и возраст ы не мешают донести до офицеров Рива, что дело серьезно. При том, что выгоды от сбивающих с толку внешности и возраста тоже не упускает.

* * *
Дик учится отделять свою Персону от себя и владеть ею, при этом полностью осознавая свои собственные возможности и слабости.
Моро, напротив, в первой половине СМ достаточно хорошо владеет Персоной, меняет маски и фальшивые личности, играет на публику даже в постели, до тех пор, пока «маска не становится лицом», да и после того тоже играет. Похоже, что он становится собой только встречаясь с Диком в купальнях и в своем корабле. И, может быть, когда говорит о Дике с Констанс и Эшем. Относительно «собой», смотря что считать Персоной, а что –нет.

[gunfighter]

2. Встреча с анимой.
Про Аниму в частности и архетип матери в целом я, может быть, еще распишу подробнее. Но пока хочется отметить несколько основных моментов.
Анима связана с эмоциями, чувственностью и, в более широком смысле, с эмоциональным пластом внутреннего мира мужчины. А в «Сердце меча» у Дика серьезные проблемы с выражением своих переживаний.

Из-за идеосинкразии, сопровождающей все сильные чувства, Дик научился сдерживать и гасить эмоции, «не доводить их до опасного края». В основном эмоции отрицательные - смеяться он просто не умел. Но подвал Моро многое перевернул. Оказавшись там, Дик через какое-то время разрешает себе, а точнее, своему «партизанскому отряду» «ударяться в эмоции», часть которых наверняка была наиграна, и оставалась чисто внешней. Но даже если эти проявления существовали на уровне «разведчика», не имея связи с настоящими переживаниями, но так или иначе, санкция на их проявление была дана.

Окончательно и по-настоящему возможность смеяться и плакать высвобождается и возвращается к Дику в момент убийства Лорел и в момент встречи с Бет. Возвращается криво и косо: смех в ситуации отчаянья, боли и пустоты, слезы в момент радости, омраченный грядущей разлукой - но все же, это его настоящие эмоции.
Да, смех Дика потом пугает людей, и со слезами тоже особо не получается, но они все-таки есть.

* * *
Здоровый человек гибко использует архетипы в повседневной жизни, переключаясь между ними. Даже если какой-то из них является ведущим на том или ином жизненном этапе, всегда есть альтернативные варианты. Истощенному человеку проще соскользнуть в готовый сценарий, прописанный в бессознательном, и держаться его «русла». Часто это помогает выплыть, сэкономить энергию и пережить трудную ситуацию, но если происходит замыкание на одном и только одном архетипе – это признак как минимум психического неблагополучия, а как максимум - безумия.

И Дик и Моро, находясь в состоянии сильного стресса (а Дик и вовсе аффекта), как будто соскальзывают, переключаются на действия в русле определенных архетипов: Моро идет собирать кости, Дик убивает Лорел.
В этот момент юноша видит не саму Лорел Шнайдер - женщину, правительницу, пилота, чью-то сестру, жену и мать... Он и не может ее видеть по-настоящему, потому что в его распоряжении слишком мало информации и половина сведений – домыслы и ложь. Да и восприятие с мышлением у него в тот момент «тоннельные» - частый спутник и маркер кризисных состояний. Везет парню на пещеры и тоннели, да уж.
На празднике Великой Волны Дик убивает «чудовище», практически буквально готовящееся «пожрать свою плоть и кровь». Фактически, он видит перед собой не человека, а дракона, держащего взаперти пленницу – Аниму, которую необходимо спасти и освободить.

* * *
В начале «Сердца меча» Дик запутался, приняв отражение собственной Анимы за реальную Бет и это привело к непониманию и беде. Однако потом он довольно быстро начинает видеть и понимать настоящую Бет.
«…теперь понял: на тебя нельзя сердиться за это. Ты… игрочка? Игрунья? Как называется тот, кто представляет в видео?»(СМ-7)
«Он видел все ее страхи и все ее слабости, и именно сейчас понял, что любит, очень любит ее.»(СМ-17)
Его брак с Бет можно рассматривать в двух плоскостях: в «реальном мире» Дик берет в жены реальную женщину со всеми ее достоинствами и недостатками, на символическом, внутрипсихическом уровне этот брак все же можно толковать как встречу с освобожденной Анимой, ее принятие.

Но в «Мятежном доме» Анима оборачивается к герою совсем другой стороной. Она становится отвергающей, темной и разрушительной.

Уже умея отличать Бет от проекции своей Анимы, идеализированный образ от реального человека, Дик догадывается, что встреча в саду кардиологического центра подстроена и срежиссирована специально. Но жена значит для него слишком много, и когда она отвергает его, темная Анима выходит из-под контроля, толкает к взрыву негативных эмоций.
На волне этого черного отчаянья Дик отвергает Бога, обдумывает убийство соперника, и творит еще много того, за что ему потом становится неловко.

То, что встреча была подстроена важно, и важно кем она была подстроена. В сказках иногда встречаются сюжетные повороты, когда девушка делает нечто странное или выполняет ряд задач, повинуясь таинственной женщине намного старше себя. С. Биркхойзер-Оэри трактует это как влияние архетипа Великой Матери на не осознающую этого влияния женщину. [1.]
Именно так действует Бет, когда отвергает мужа: понимая что поступает плохо, но не осознавая всех возможных последствий. Именно роль Темной Матери берет на себя глава синоби, которая раскрывает подопечной только часть своих целей и планов.

Аэша Ли издалека управляет действиями еще одной девушки, и эмоциональный коллапс Дика – удачный момент, чтобы подменить истинную Аниму ложной. В конце концов синоби может стать не просто Бет, но такой Бет, которая нужна в текущей ситуации – Анимой, идеализированным образом из головы Дика. На какое-то время.
Однако в решающий момент Шана проявляет инициативу и отказывается от роли «ложной Анимы» радикальным образом.
«…конец фразы Дику расслышать было трудно, потому что от сильной пощечины звенело в голове.» (МД-16)

В некотором смысле вообще можно сказать, что три женщины, в той или иной степени влюбленные в Дика в «Мятежном доме», отражают разные грани Анимы и помогают Дику постичь их: Бет – Анима истинная, Рокс – не-Анима, Шана-ложная Анима.
На символическом уровне внутри романа: сладкий столовый виноград, замаскированные под виноград пирожные, декоративный виноград с дурным послевкусием.

* * *
Еще один интересный момент – бисексуальность Моро, которая может трактоваться как внутреннее расщепление и конфликт между «мужским» (Анимус) и «женским» (Анима) потенциалами в личности.
Если даже оставить ориентацию за скобками, его подвальное поведение во многом идет от раздрая между рацио и эмоциями. Между желанием конвертировать Дика из соображений прагматизма, подкрепленным мантрой «только так у него есть шанс остаться в живых», собственными эмоциями из «прошлой жизни» и просто злостью.
Моро вообще, если покопаться, получается каким-то очень расщепленным и разорванным почти на всех уровнях.
Есть предположение, что заклинившись на отцовском архетипе, он хоть немного себя собрал. Но «о том эльфам не ведомо».(с)

[gunfighter]

3. Встреча с маналичностью.
Как уже говорилось в первой части, на границе бессознательного путник встречает мудреца, проводника и дарителя – воплощение архетипа Духа и древних сил – Маналичность.
В «Мятежном доме», как и в «Сердце меча», роли проводника, мудреца и дарителя снова оказываются разделенными между двумя персонажами.
Сильвер помогает Дику встретиться со своей внутренней Тенью. После психотерапевтического сеанса юноша начинает воспринимать внутреннего синоби как часть себя, а не как внешнее вторжение; более того – вынуждено признает его необходимость.
«Сегодня… он мне помог. И так получается, что я не могу отказываться от помощи. И не знаю, куда деваться. Не знаю, чего хотеть. Он… продолжает меня грызть, сволочь такая. Но он мне нужен.»(МД-6)

Тогда же Сильвер помогает Дику сориентироваться в том, что с ним произошло, найти систему координат, опорные точки в том, что раньше казалось безумием.
«То, что с тобой делали — называется созданием экзистенциального вакуума. Забрать прежний смысл жизни, подсунуть новый. Отобрать все, что есть — дорогих людей, дорогую память, даже ту часть тебя, которая тебе дорога — чтобы загрузить свое. И знаешь, что? Ненависть.» (МД-6)

В последних главах романа она же погружает Дика в транс и ведет юношу в глубину его собственного бессознательного. Помогает совершить путешествие в прошлое, отыскать недостающий кусок собственной памяти и вернуться с ним обратно.

Роль Моро в «Мятежном доме» немного расширяется и изменяется: он уже не только и не столько баба-Ёжит на полставки и указывает путь, но активно набивается в «волшебные помощники».
В первую встречу он предложил Дику то, чего тот давно хотел: свою жизнь и смерть, и возможность увезти с Картаго Ван-Вальденов, но его предложение осталось без ответа, если не считать таковым отрезанную тряпочку.
Там же, в купальнях, происходит интересная штука, высвечивающая двойственность самого Дика.
Незадолго до встречи с врагом юноша переживает сердечный приступ, сердечный клапан требует полной замены, а начать нормальное лечение до поры не представляется возможным. Дик фактически все еще находится близко к порогу жизни и смерти. И именно в этих условиях он обретает «второе зрение».
Тут напрашиваются параллели с мифологическими героями, которые жертвовали частью себя ради пророческого дара или чего-то еще в этом роде.

«Второе зрение» тоже можно рассматривать в двух плоскостях: реальной и символической.
Психоаналитический словарь Самохвалова трактует очки как часть маски. При этом линзы в очках разного цвета – конфликт во взглядах и амбивалентность. [3.] Так же и разные глаза персонажа могут быть признаком «пограничника», или чего-то близкого. Один глаз глядит на одну сторону «черты», другой – на другую. Как вариант один - в прошлое, другой - в будущее.

Контактные линзы Дика изначально служат для маскировки, но те, которые он надевает в купальне - вообще часть карнавального образа: три «зрачка» в одном глазу, четыре – в другом, красноватые блики и прочие спецэффекты. Когда же Дик теряет одну линзу, появляется реальная «разноглазость»: натуральное зрение против инфракрасного.
«Дик благополучно утопил одну из линз, но сумел-таки вложить в правый глаз вторую. Левым он видел теперь только темень, зато в правом мир преобразился. Теперь тепло виделось как свет. В озерцах сияния плавали светлые до полупрозрачности создания. Чуть менее светлые прижимались к стенам, торопливо натягивая одежду или просто прижимая ее к себе. Моро, оглядывающий купальню с ажурного навесного мостка, казался призраком: вися как бы почти ни на чем, мерцали ладони и лицо.» (МД-14)

В купальнях Дик получает возможность одним глазом заглянуть за полог тьмы, в некотором смысле даже заглянуть в «изнанку мироздания», скрытую за завесой обыденного.
Тогда же он получает возможность увидеть (точнее услышать) то, что твориться внутри у «призрачного» Моро, словно тот вывернулся наизнанку вместе с окружающим миром. Это знание сильно перетряхивает Дика, заставляя на ходу менять первоначальные решения. Там, где раньше была уверенность, возникают те самые «конфликт во взглядах и амбивалентность».

Интересен и вид, в котором Моро является Дику в инфракрасном свете: по сути, та же маска, которая ведет его позже через лабиринт под манором, только еще и ладони видны, и цвета меняются местами: красная маска на черном фоне. Такое впечатление, что в какой-то момент от него остается одна Персона. Может быть, в глобальном смысле, его Персона – это Морихэй Лесн, и ничего кроме нее у него просто не остается.

При второй встрече Моро снова ведет Дика, заставляет следовать своим указаниям, на этот раз не в межпростанстве, а в реальности сквозь в подземный лабиринт, который необходимо пройти ради спасения Джека.
Ночной кошмар становится явью в обоих слоях реальности: и материальном и психическом.

Однако в конце пути, «темный проводник» не набрасывается на Дика, а оборачивается «дарителем» и передает ему транспорт, позволяющий свободно и автономно покидать «нижний мир» Картаго и возвращаться обратно. После чего, Моро, как и «светлый проводник» в первой книге, выводит юного пилота из подземелья и тот, в компании синоби, даже на какое-то время взлетает к звездам.

И все же конец «юнганского» сна оказывается, в определенном смысле, правдивым: именно в конце этого пути Тень чуть не завладевает Диком окончательно.

[gunfighter]

4. Встреча с тенью.
Тень Дика существует в двух плоскостях: она активно проявляет себя как слишком самостоятельная субличность, и в то же время спроецирована на Моро, в образе которого является в снах.
Встреча с ней в «Мятежном доме» напрямую связана с архетипом Духа. Можно даже сказать, что Маналичность в обоих воплощениях ведет героя к этой встрече.

Сильвер помогает отыскать исток Тени: ребенка, который сумел уцелеть в жутких условиях и жутким способом. Ментальный блок был снят, последний кусочек мозаики встал на место и забытый мальчик-который-выжил получил право голоса.

Моро персонифицирует Тень. Дик может не говорить с ним, но вынужден говорить с «внутренней сволочью», хотя и замечает, что «единственным способом выиграть спор у внутренней сволочи было в спор не вступать». Это взаимодействие ему необходимо для выполнения текущих задач, оно же «наращивает шкуру» и для общения с реальным врагом. Когда в таком общении наступает острая необходимость, Дик выдерживает и это испытание.
Дик учится входить в контакт со скрытой частью себя, а спустя какое-то время получает возможность разделить проекцию Тени и ее носителя.

Встреч с Моро в «Мятежном доме» две, и каждый раз Дик решает новую задачу развития.
В первый раз, в купальнях - суметь увидеть во враге «недобитого сохэя», человека, который отказался от себя самого, не получив ничего взамен.
Во второй раз - суметь увидеть во взрослом мужике клона-ребенка с чужой памятью и чужим именем, ничего не имевшего в жизни, кроме чужих воспоминаний.
Шаг за шагом Дик отделяет Моро от составляющих своей собственной Тени: от «темного отца» и от «теневого ребенка». Шаг за шагом учится использовать теневую сторону, но не поддаваться ей. По крайней мере, не «проваливаться» в нее, не подчиняться ей полностью и бездумно.
Иногда, как в поединке с Элалом, Дику это удается, иногда, как в неудачной попытке убиться об Ройе, Тень оказывается сильнее, или даже не она сама, а связанное с ней стремление к саморазрушению, как радикальный выход из нестерпимой ситуации.

Во вторую встречу Дик уже может, хоть и не без страха, разговаривать с Моро, советуется с ним, использует «его голову» во всех смыслах, как чуть позже будет использовать ресурсы собственной Тени.
Тень же, похоже, на какое-то время все-таки завладевает хозяином, по крайней мере, полностью сливается с ним: внутренний синоби что-то еще вякает в тоннелях и на борту «Сабатона», но после смерти Моро Дик его больше не слышит.
«Он вслушался в себя — но внутренняя сволочь молчала. Он вслушался глубже. Ни слова. Ни единого шевеления на дне.<…>Значит, сам. Все сам.»(МД-19)

Внутренний синоби не может просто раствориться вникуда. Мертвый Моро больше не может быть сосредоточием теневых проекций Дика. Внешняя и внутренняя Тени сливаются и обретают силу. У меня есть сильное подозрение, что от моровского трупа на ноги поднимается именно внутренний синоби, собственной персоной.
«Глаза у мальчика синие, пустые, выгоревшие. Как на вторые-третьи сутки непрерывного боя. Хороший мальчик. Нажмет на спуск, переступит через труп и дальше пойдет. Дела у него. Слово Божие нести огнем и мечом.»(МД-19)

Состояние Дика в этот момент сильно перекликается с тем, что описывала Сильвер, когда рассказывала о принципах конвертации, упирая на слово «ненависть».
«Имей Дик хоть малейшее желание обдумать, что чувствует, он различил бы множество оттенков.<…> Но желания перебирать и различать оттенки у него не было. Было имя.
Ненависть.
Здорово, подумал он, блеск, просто лучше не бывает: нужно встать и действовать, а я ненавижу весь мир, себя и Бога.» (МД-19)

Тень обретает силу и заявляет свои права, но теперь Дик знает себя и знает своего противника. К тому же ему просто некуда больше отступать и бежать. Он использует то, что есть, направляет энергию ненависти в полезное русло для последнего рывка, взлетает на ее черных крыльях.
«Горячий ветер ада бил в лицо, но Дик не чувствовал, что падает — он планировал в восходящих потоках, дыша мерзостью, глотая пепел и понимая, что неизбежно отравится, упадет и сгорит — скорей рано, чем поздно.
Но пока что он летел.» (МД-19)

И вместе с тем, Дик держит крепко Тень в узде.
«— Самое поганое знаете что? Я не накручиваю себя. Я себя сдерживаю.» - говорит он. (МД-19)
Дик запугивает Шэна и Джар в духе Моро, демонстрируя очередную темную Персону, и играет на камеру, добиваясь связи со Шнайдером, но не начинает с убийства живых заложников, даже тех, к которым у него есть личные счеты.
«— Вы только что видели, как он играет спектакль, имитируя убийство. А ведь он мог казнить коммандера Джар. Он стремится до последнего избегать жертв.» (МД-19)
Он старается воспринимать заложников из поезда как людей, хотя обратное было бы проще.
«Сложно это — помнить, что они люди, но не думать об этом.» (МД-19)

И, похоже, Дику, в отличие от Моро, в критический момент удается удержаться на грани, не допустить, чтобы «маска стала лицом»:
«— Суна Ричард, вы грозили взорвать поезд вместе с собой, всеми морлоками и пассажирами, если ваших требований не выполнят. Вы бы это сделали.
Дик поднял голову.
— Там были дети, — сказал он. — Мое имя Ричард Суна, а не Рихард Шнайдер.» (МД-20)

* * *
Если у Дика часть памяти скрыта ментальным блоком, у его противника-клона имеется лишняя.
Для Моро в его странно перевернутой и заваленной где только можно индивидуации маналичностью, стражем порога, похоже, является Дик. Именно Дик вывозит заключенного в пол Сабатона Моро из недр скалы. Именно Дик пытается сподвигнуть Моро покопаться в совсем темных глубинах бессознательного и убедить отделить себя от навязанной памяти.
В какой-то степени довести до самокопательства все-таки удалось. В подвале. Хотя, судя по всему, всё накопанное было благополучно сметено обратно под ковер.
Моро не разбирается и со своей Тенью. Или встречается, но только со «внутренним сохэем», да и того, похоже, не до конца признает. Во время работы в режиме «волшебного помощника» он немного зеркалит Тень Дика, пытаясь взять на себя часть «грязной работы», но от собственной открещивается всеми возможными средствами.

Чтобы не задумываться о клонопроблеме, он даже готов взять на себя убийство Даллета. Хотя почему «даже»»? Идея, что ты – это не ты и у тебя в жизни не было почти вообще ничего, вгонит в ужас большинство людей, и уж точно никого не порадует, так что вполне логично отрицать эту идею всеми возможными способами.

Выход из подземелья ведет Моро к реальной, а не символической смерти. «Поцелуй» Дика и на этом «прокаженном», как и на мутанте из «ничьих катакомб», сказывается летальным образом. Не убивая Моро лично, юноша позволяет ему умереть, да еще и сигаретой из водорослей угощает, от которой синоби только плохеет.

Тем не менее, желание Моро видеть Дика своим наследником и, в какой-то смысле, продолжением себя, все-таки сбывается. В конце пути получается так, что юноша занимает место «учителя» и даже, пусть ненадолго, в его руках оказывается та самая «красная карта».

[gunfighter]

5. Самость.
Самость – архетип, интегрирующий весь опыт проживания «Я», который так же важен для человека, как и обычный жизненный опыт. Она объединяет и направляет к общему центру все личностные архетипы, стремясь к целостности психики, и в ней же заложена противоположное стремление к дезинтеграции. И она тоже может быть темной.

Самость описывают по-разному: как чувство собственной идентичности, как координатора и направляющую для других личностных архетипов, как «истинное я» или как «личностный дух». Она может обозначаться как психическое единство сознательного и бессознательного, которое не является Эго, наблюдает за эго, противостоит ему, и на некоторых стадиях развития включает его в себя.

На протяжении МД происходит окончательная сборка всех субличностей.
К концу романа Дик вполне владеет Персоной, не сливаясь с ней даже в чрезвычайных обстоятельствах, гибко меняя социальные маски в зависимости от ситуации, но оставаясь собой.
В последней главе он окончательно воссоединяется с женой и, одновременно, со своей Анимой, и именно Бет дает ему окончательное разрешение на проявление эмоций:
«А ты не сдерживайся. Это проблемы тех, кто пугается. Смейся как хочешь, это лучше, чем плакать.»(МД-20)

Дик встречается лицом к лицу со своими страхами (и не один раз), воссоединяется со своей теневой стороной и успешно использует ее для броска на глайдер-порт Пещер Диса. Хотя Тень – все еще удобное место для демонических атак, Дик владеет своей ею, а не она им.
Все его субличноости ему известны и подчинены единому центру и Самости самое время проявить себя.

В снах и фантазиях Самость чаще всего воплощается в образах ребенка или мудрого старца.
Когда Дик спасает Джека, он сам превращается в одного из своих спасителей из Синдэна. Он почти буквально разыскивает своего внутреннего ребенка и выносит его на свет. И это происходит почти одновременно с принятием решения отбросить все доводы разума, осторожность и политику, и лететь на помощь друзьям, попавшим беду.
Дик выбирает помощью обреченным морлокам, жертвуя возможностью вывезти с Картаго Ван-Вальденов, и, может быть, как раз в тот момент птенец одерживает верх над идрааном, в шкуре которого юноша уже успел обжиться.

«Переживание Самости характеризуется нуминозностью религиозного откровения. В этом смысле Юнг полагал, что нет существенной разности между Самостью как эмпирически постигаемой психологической реальностью и традиционным представлением о верховном божестве.» [2.]
После лобового столкновения с Тенью Дик тоже переживает откровение: видение–понимание об устройстве мироздания, о Боге и себе самом. И, похоже, последним, завершающим штрихом, точкой сборки, становится слово «Поединок».
В своих размышлениях Дик приходит к тому, что есть только одно «сейчас» и это «сейчас», казалось бы, сжавшееся в точку, в единственный предрешенный исход, для него внезапно открывается спектром возможностей.
Это понимание возвращает ему веру и Дик, похоже, снова становится целым.

Он может снова искренне сказать (точнее написать) «Верую», он полагается на Промысел, когда говорит «… домой», сознавая возможность гибели. И он действует в своем сейчас так, как сам считает нужным, прилагая все возможные усилия ради спасения Шнайдера.
Уйдя от самого себя в начале пути, он возвращается к себе настоящему.

Есть правда, ощущение, что когда Дику удается «собрать себя» снова, в наборе оказываются лишние детали, но, возможно, это неизбежные издержки таких сборок и разборок.


Литература:
1. Биркхойзер-Оэри Сибилл "Мать. Архетипический образ в волшебных сказках"
2. М.Кларк. «Эго и Самость: их определение и различие» Журнал практической психологии и психоанализа, 2013, №1
3. В. П. Самохвалов. «Психоаналитический словарь и работа с символами сновидений и фантазий».